Еврей.
Моя мама из дворянского рода. И у казахов есть дворяне, чтоб ты знал:) Моя родня занимает место в духовной элите этого народа, её интеллигенции и правительстве. Мы из древнего рода, мои предки славились тем, что шли в бой безоружными, просто потому что были очень ленивыми, они расправлялись с первыми противниками в рукопашную и забирали их снаряжение. Они пили кровь. «Мы же мусульмане» - увещевали их соратники. «Да только с первого убитого» - оправдываюсь мои предки.
Мой отец - закомплексованый еврейский художник. Я его называю последним советским интеллигентом. Его отец, мой дед, крепкий такой жидяра из местечка Китай-город, под Одессой, он прошёл войну, совдеп, со всеми его приколами, а потом иммиграцию. Его жена, моя бабушка была голубоглазой и златокудрой еврейской аристократкой, её семья владела сетью магазинов, но во время революции у нас отобрали всё, но только благодаря этому, они смогли познакомиться, революция уравняла социальный статус парня из еврейского местечка и дочки зажиточного магазинщика из столицы.
Один мой дед учился в медресе, другой в хэдэре, они оба прошли войну, были коммунистами, один из них похоронен на мусульманском кладбище, другой на иудейском.
Мой отец был в Алмате на практике после московского полиграфа, встретитил там мою маму и потерял голову. Они прожили вместе 10 лет, брак был тяжелый, после развода отец вернулся в Алмату, нашел себе другую казашку и женился снова.
Моя мама была удивительно красивой и умной женщиной, она была женщина-солнце, центр общества, где бы она не появлялась в один момент начинался движ: мужики, машины, шашлыки и бессмысленные и бесконечные разговоры ни-о-чём.
Когда родители развелись, мать посадила меня на самолёт в Одессе и отправила в Алмату, к своим родителям, как посылку. У меня были дом, моя комната, мои игрушки, родители, дедушка с бабушкой, вдруг в один момент всё исчезло и я оказался в другом городе, другая квартира, другие дедушка с бабушкой, другая комната и другие игрушки. Мне скоро 50, но я до сих пор преодолеваю этот шок.
Мой дед всегда хотел сына, дочка в Азии не нужна никому. У него было трое дочерей, одна из которых моя мама, и двое сыновей, которые умерли в послевоенную разруху. И тут на закате жизни, когда он стал большим начальником, он получает маленького мальчика, травмированного разводом, а бедный ребёнок ещё и наполовину еврей! Он дал мне свою фамилию и так из Векслера я стал Ергалиевым:) Я рос как принц, прекрасная четырёх-комнатная квартира в самом центре, элитная школа, спец-магазины, белая Волга.
Когда началась перестройка, дедушка был уже глубоко пожилой человек, он не понимал что происходит, и его очень скоро не стало. Я оставил свою родню грызться из-за наследства: квартиры, дачи, и сбережений в рублях; Я бросил элитный московский вуз, поменял свою фамилию обратно на Векслер и уехал Израиль.
Пока оформлялись документы я учил иврит, и изучил его довольно неплохо. Мы приземлились в аэропорту Бен-Гурион, « Откуда ты знаешь иврит?» - спросили меня на паспортном контроле - «а мы всегда на нём разговаривали» - ответил я, разницы между ивритом и идиш я знал. Это было начало девяностых, аэропорт был полон жутких местечковых евреев из Украины, и меня попросили переводить на таможне. Я провёл там четыре часа, переводя их бред, израильтяне носили мне кофе и пирожные, они отпустили меня с огромным сожалением, только когда я обессилел вконец, и не мог ворочать языком.
В аэропорту мне выдали $1000 в шекелях, посадили в минивэн с кучей вновь-прибывших репатриантов, находившихся в состоянии боевого шока, и отправили в пустыню Негев, в кибуц. Водила, ушлый марокканец, понял что от последней остановки до Эйлата будет рукой подать, остановился у себя дома, чтобы взять жену и детей. А что могут понять и сказать кучка напуганых безголосых репатриантов, кому они пожалуются? Мы ждали его очень долго. Во двор въехал разноцветный грузовичок с мороженым и включил свою зазывную музыку. Устав от ожидания и жары, я набрался смелости, выбрал самую мелкую купюру в конверте, подошел к фургончику и купил шоколадное мороженое, которое любил с детства. Вернулся водитель с толстухой-женой, кучей детей, сумками и мы поехали на юг. Я ел мороженое. Со мной больше никто не разговаривал. Бывшие земляки смотрели на меня с ужасом. «Посмотрите на этого юнца! Он без разрешения вышел из марсохода на чужой планете, ещё и подошел к инопланетянину, говорил с ним на тарабарском языке Бог весть о чем, купил непонятную не советскую снедь, и молокосос, посмел истратить волшебные фантики, которые нам выдали в аэропорту! Ненадёжный товарищ! Шпиён!»
Прошло много лет, я живу в Нью-Йорке, мороженое я не ем уже давно - диета, я всегда вспоминаю эту историю, когда слышу волшебную музыку фургончика, и мой малолетний сын выбегает на улицу, как оголтелый, я спокойно иду за ним взяв бумажник Гуччи, водитель всегда получает от меня доллар чаевых, и он подождёт.
